Бог любит сладкое

Знайшов свою рецензію (або радше — есе) майже десятирічної давнини, на, здається, останню роботу Рязанова «Життя без любові». Тоді, на жаль, я поспішав, оскільки «тєкучка», план і таке інше. Власне, через це я навіть підписався псевдонімом. Тим не менш, рецензія виявилася не такою вже поганою (за винятком двох-трьох вульгарних зауважень). Текст:

Режиссер Эльдар Рязанов — сказочник. Как-то мало об этом думали. Но все его фильмы по жанру — сказки. Нелогичное, в сущности, ожидание добра и счастья характеризует художника. Двадцать пятый и, как официально объявлено в анонсе, — последний фильм Рязанова (Жизнь без любви) посвящен другому сказочнику — Гансу Христиану Андерсену. И это, видимо, не случайность, а откровение.

Счастье быть нелепым

История Андерсена — это история художника вообще, перед которым рано или поздно встает грустный вопрос: почему то, что я делаю на потеху публике, любят куда больше самого меня? Ведь все мои волшебные шарманки, механические соловьи и прочая мишура — на самом деле игрушки. Однако творения все равно предпочитают творцу.

Что неудивительно. В живом сказочнике много нелепости, непрактичности, безумия, неловкости. любить его не за что.

В фильме Рязанова много романов, историй влюбленности Андерсена. В них есть общее, они ничем не окончились. Что в своем роде замечательно. Никто не решился посвятить жизнь Андерсену, стать его спутницей. Много разговоров с женщинами. Возникает даже ощущение, что с мужчинами Андерсен почти не общался. И в жизни писателя не было места не только женской любви, но и мужской дружбы.

Женщины фильма — это песня. Особенно голоса: глубокие, грудные. Сексуальная тема вообще выпукла, выпячена. «Андерсен. Жизнь без любви» — во многом фрейдистская история. И для просмотра в узком семейном кругу, поверьте, не предназначена.

Очень неожиданна, и, как ни удивительно, важна, для фильма о датском сказочнике тема еврейских погромов. Оказывается, молодой Ганс Христиан в юности поучаствовал в одном из них. Влившись в обезумевшую толпу, он почувствовал радость быть одним из и даже швырял камни в витрины. Позже он испытал тяжкий стыд. «Почему ты это сделал?» — спрашивает хозяин разгромленной лавки. «Я хотел быть как все», — растерянно отвечает юноша. «Никогда не делай то, что все остальные», — советует ему лавочник. Совет для художника поистине бесценный. Не в смысле антисемитских настроений. Да и история эта вовсе не про антисемитизм.

А про то, что быть как все — это вообще путь в банальность, дюжинность и… преступление. Это значит закрыть глаза на свою путеводную звезду, утратить связь с собственным сердцем и разумом, прожить чужую жизнь и т.д.

Посредственность — форма греха или его следствие. Не быть как все — значит стать посмешищем, мишенью для цензоров. Выбор, как на камне для богатыря: «Направо пойдешь, налево пойдешь». Везде неприятности. Но между перспективой быть заплеванным другими и плевать в свое отражение в зеркале здравый выбор в пользу первого. И Андерсен делает его вполне осознанно. Кажется, это психологически полезное место. Потому что людей, так или иначе изменивших своей судьбе, немало. Они проблемные, приносят много зла. Может, кто-то из них придет в кинотеатр и убедится, что быть нелепым, казаться дураком, если ты следуешь своему сердцу, вовсе не страшно. Страшно быть со всеми.

Андерсен почтителен с властями, он любит их нежно, преданно, почти что сладостно. Он ценит любой жест с их стороны. Конечно, это не самое лучшее из качеств, но в сказочнике оно жило. Кроме того, он стесняется матери-алкоголички, он стесняется сестры-проститутки. По фильму он так и вовсе предает их. Хотя кто там знает, как оно все было.

Сказки сочинителя лучше его, поэтому их и любят. С другой стороны, откуда же взялись эти истории, почти псалмы во имя милосердия? Если сказочник так неказист, настолько не образцов, а иногда и аморален. Откуда они, эти псалмы? Жизнь нельзя понять, перед ней можно только снять шляпу.

Бог любит сладкое

Настроения фильма приблизительно таковы. Художник всегда нелеп. Хорошая мишень, для того чтобы тыкать пальцем, а иногда — и дулом. Времена никогда не меняются. Панацея от всех бед существует. Она называется — милосердие. И как раз оно выглядит нелепо. Фактически дар это и проклятие тоже. Если отследить судьбу Андерсена и его коллег. Забери у них талант — и они не нужны жизни вообще, настолько они… никчемны. Зачем они такие?

В фильме Рязанова маленького мальчика Ханса целует Бог. Происходит это, конечно, в сумасшедшем доме. Хорошая фраза «Бог любит сладкое» при столь странных обстоятельствах зависает в воздухе. Бог ли? Безумец ли? Но ты остро понимаешь, тебя озаряет: Андерсен — это пирожное Бога.

«Но старость — это Рим, который взамен турусов и колес не читки требует с актера, а полной гибели всерьез». Рязанов в возрасте, когда все что ни делаешь, то всерьез. Возраст, в котором нет особого желания соблюдать приличия, казаться и т.д. Нет традиционного рязановского юмора.

Это фильм, который, может, даже где-то не удался. Но в нем есть пронзающий элемент исповеди, вызревшего разговора. И поэтому вряд ли работа подсудна критикам. Потому что в ней есть качество и мыльного пузыря, выдуваемого просто так, — для развлечения и любви к искусству, и одновременно исповеди. И то, и другое — неподсудно.

«В сказочности, нереальности и утешительстве меня упрекали всю жизнь. Лично я не вижу в этом ничего дурного. На свете нет ничего по-настоящему важного, кроме милосердия, и напоминать о нем в сказках — занятие вполне достойное. Бог тоже любит сказки и любит сладкое. И не стыдится этого, я думаю», — говорит Рязанов о фильме.

И спорить с ним абсолютно не хочется.