День закоханих термітів
Аналогії — цікава річ. Завжди провокують роздуми, подвійні почуття (чи є почуття краще чи цікавіше подвійних?). Отже, аналогії від знаменитого Мориса Метерлінка, який шукав синю птаху щастя (Нобелівська премія 1911 року за цей пошук), про зовсім земне кохання))))
Метерлінк «Життя термітів».
Брак заключается только после того, как супружеская пара, обломав себе крылья, — странный символ, по поводу которого можно было бы долго философствовать, — начинает совместную жизнь во мраке термитника, откуда она уже не выйдет до самой смерти.
Роение
I
Рабочие, солдаты, царь и царица образуют постоянный и неприкосновенный «запас» города(термитника), по железному закону продолжающий в темноте свое убогое, низменное и однообразное существование.
Но наряду с этими угрюмыми пленниками, которые никогда не видели и никогда не увидят дневного света, алчный фаланстер ценой огромных усилий выращивает бесчисленное множество молодых особей, украшенных длинными прозрачными крыльями и наделенных фасеточными глазами, которые во тьме, где снуют слепорожденные, готовятся встретить сияние тропического солнца. Это совершенные насекомые, самцы и самки, единственные обладатели половых органов, из числа которых, если позволит немилосердная судьба, выйдет царская пара, что обеспечит будущее новой колонии. Они олицетворяют собой надежду, сумасшедшую роскошь, чувственную радость замогильного града, у которого нет другого выхода к любви и небу. Вскармливаемые «из клюва», поскольку они не могут самостоятельно переваривать целлюлозу и праздно блуждают по ходам и залам в ожидании часа избавления и счастья. Этот час пробивает к концу экваториального лета, с приближением сезона дождей.
Тогда неприступная цитадель, в стенах которой, под страхом смерти для всей колонии, оставлялись лишь крошечные щели, необходимые для вентиляции, и которая сообщалась с внешним миром только под землей, охваченная каким-то исступлением, внезапно покрывается узкими отверстиями, за которыми видны чудовищные головы бдительных воинов, преграждающих как вход, так и выход. Эти отверстия соответствуют ходам или коридорам, где копится нетерпение брачного полета. По сигналу, поданному, подобно всем остальным, невидимой силой, солдаты отступают, открывают выходы и пропускают вперед трепещущих «женихов» и «невест».
И тогда глазам путешественников предстает зрелище, по сравнению с которым роение пчел кажется не заслуживающим внимания. Из огромного сооружения, — то в форме стога, то пирамиды или укрепленного замка, — и часто, если мы имеем дело с агломерацией нескольких городов, над площадью в сотни гектаров, словно из перегретого и готового взорваться котла, брызжущего изо всех щелей, поднимается облако пара, образованное миллионами крыльев, что взмывают в небесную лазурь в неопределенных и почти всегда осмеиваемых поисках любви. Подобно всем грезам и мечтам, это великолепное явление длится лишь несколько минут, и облако тяжело обрушивается на землю, покрывая ее своими останками; праздник окончен, любовь не сдержала своих обещаний, и смерть заняла ее место.
Метерлінк «Життя термітів».
Брак заключается только после того, как супружеская пара, обломав себе крылья, — странный символ, по поводу которого можно было бы долго философствовать, — начинает совместную жизнь во мраке термитника, откуда она уже не выйдет до самой смерти.
Роение
I
Рабочие, солдаты, царь и царица образуют постоянный и неприкосновенный «запас» города(термитника), по железному закону продолжающий в темноте свое убогое, низменное и однообразное существование.
Но наряду с этими угрюмыми пленниками, которые никогда не видели и никогда не увидят дневного света, алчный фаланстер ценой огромных усилий выращивает бесчисленное множество молодых особей, украшенных длинными прозрачными крыльями и наделенных фасеточными глазами, которые во тьме, где снуют слепорожденные, готовятся встретить сияние тропического солнца. Это совершенные насекомые, самцы и самки, единственные обладатели половых органов, из числа которых, если позволит немилосердная судьба, выйдет царская пара, что обеспечит будущее новой колонии. Они олицетворяют собой надежду, сумасшедшую роскошь, чувственную радость замогильного града, у которого нет другого выхода к любви и небу. Вскармливаемые «из клюва», поскольку они не могут самостоятельно переваривать целлюлозу и праздно блуждают по ходам и залам в ожидании часа избавления и счастья. Этот час пробивает к концу экваториального лета, с приближением сезона дождей.
Тогда неприступная цитадель, в стенах которой, под страхом смерти для всей колонии, оставлялись лишь крошечные щели, необходимые для вентиляции, и которая сообщалась с внешним миром только под землей, охваченная каким-то исступлением, внезапно покрывается узкими отверстиями, за которыми видны чудовищные головы бдительных воинов, преграждающих как вход, так и выход. Эти отверстия соответствуют ходам или коридорам, где копится нетерпение брачного полета. По сигналу, поданному, подобно всем остальным, невидимой силой, солдаты отступают, открывают выходы и пропускают вперед трепещущих «женихов» и «невест».
И тогда глазам путешественников предстает зрелище, по сравнению с которым роение пчел кажется не заслуживающим внимания. Из огромного сооружения, — то в форме стога, то пирамиды или укрепленного замка, — и часто, если мы имеем дело с агломерацией нескольких городов, над площадью в сотни гектаров, словно из перегретого и готового взорваться котла, брызжущего изо всех щелей, поднимается облако пара, образованное миллионами крыльев, что взмывают в небесную лазурь в неопределенных и почти всегда осмеиваемых поисках любви. Подобно всем грезам и мечтам, это великолепное явление длится лишь несколько минут, и облако тяжело обрушивается на землю, покрывая ее своими останками; праздник окончен, любовь не сдержала своих обещаний, и смерть заняла ее место.
0 коментарів